Афонсу положил письмо от посла Дагтары в Виде на край стола. Настроение было препаршивейшим, несмотря на одержанную три месяца назад победу над Антонио и также окончившуюся победой Дагтары войну с Ионимом. Еретики выплатили огромную контрибуцию, Луиш был коронован и занимался лишь тем, что устраивал балы да подписывал выгодные для Дагтары указы. В политике всё складывалось самым что ни на есть лучшим образом. А что же до остального, то это никого не волновало. Никого, кроме Афонсу, не волновало то, что два месяца назад при довольно странных обстоятельствах умерла Фернанда. Девушка вдруг почувствовала себя плохо, а через полчаса её уже не стало. Мигел, его супруга, два сына и дочь изображали глубокую скорбь, до сих пор ходили в трауре, а на самом деле лишь радовались тому, что родственницы, столько раз ставившей под угрозу репутацию семейства больше нет. На похоронах Фернанды Синтия, графиня Авила, постоянно плакала, то и дело подтирая слёзы батистовым платочком, но в глазах у неё читалось такое ликование, что королю даже показалось, будто жена Мигела рыдала от радости. А, впрочем, так оно, скорее всего, и было. Однако Синтия хотя бы старалась скрыть свои истинные эмоции, а вот Ириш демонстративно показывала, что нисколь не опечалена кончиной своей фрейлины. Тоже самое можно было сказать и о бывшей фаворитке Афонсу, Луизе Дамазиу, и о её супруге, Гильерме Саброза, получавшем большую выгоду от связи жены и короля. Герцогу и герцогине не хватало лишь счатливых улыбок на лицах. Конечно, Его Величество уже давно не питал иллюзий по поводу великодушия словно в насмешку названного благородным сословия, но на похоронах Фернанды придворные превзошли сами себя. Нет, разумеется, народная молва про то, что король Афонсу мог одновременно есть и наблюдать за жестокими пытками была абсолютной правдой, но жертвы этих самых пыток в большистве своём были государственными изменниками и иностранными шпионами. Сеньорита ди Пайва же была просто молодой девушкой, бросившей вызов устоям дагтарской аристократии и проигравшей. Ведь в том, что Фернанду отравил кто-то из дворян, Его Величество не сомневался. И, что самое ужасное, этим «кем-то» вполне могла быть его, Афонсу, дочь – Ириш. А ведь король считал, что жестокие казни убийц Ядвиги и Педру отобьют у титулованных предателей плести интриги против сеньориты ди Пайва. Идиот… Фернанду отравили, несмотря на печальную судьбу убийц королевы и принца, несмотря на то, что с момента разрыва помолвки прошёл целый месяц, за который сеньорита ди Пайва старалась общаться с Афонсу как можно реже.
Отношения с Ириш прежними тоже не стали – жестокость и эгоистичность дочери, теперь лишь увеличившиеся, отталкивали короля. К слову сказать, через две с половиной недели после смерти Фернанды Афонсу пришло письмо от Луиша, в котором новоиспечённый король Виды выражал свои соболезнования по поводу смерти сеньориты ди Пайва. Причём, выражал искренне, а не по-светски вежливо. Когда-то Афонсу считал Луиша болваном, способном думать лишь о развлечениях и красотках… А Вивейруш, похоже, оказался единственным, кто хоть как-то понимал чувства дагтарского правителя.
Король вздохнул. Прошло два месяца со смерти Фернанды, а казалось будто это случилось только вчера. Убийца племянницы Мигела всё ещё не был найден, но Афонсу это мало интересовало. Не было ни боли, ни жажды мести. Осталась лишь пустота. Дагтарец вздохнул ещё раз и взял в руки письмо от Луиша. Луиш, или, как его называли видианцы, Луис стал не просто очередным королём Виды, но и основателем новой династии – династии Вивейрос. Основателем новой страницы в видианской истории.
Конец 1-ой части.
